Ветеран ВОВ из Сосногорска рассказал о первом бое

До сих пор сосногорец не верит как он смог выжить

Ветерану Великой Отечественной войны Михаилу Ивановичу Сырокваше из Сосногорска 91 год. Газета Республика пообщалась с ветераном, самые интересные цитаты мы приводим на портале progoroduhta.ru

– На фронте никто не мог знать, доживет ли он до победы, и солдаты, бывало, просили своих товарищей: «Если вдруг я не вернусь из боя, вспоминайте меня, расскажите людям, что я очень хотел жить, но погиб, чтобы могли жить другие». И я до сих пор чувствую себя обязанным перед своими погибшими товарищами

В 15 лет Михаил Сырокваша отправился на фронт.

– Нам за два дня оформили документы, и нас, 250 младших сержантов-сопляков, и 400 маршевиков направили закрыть эту прореху. Тогда и началась для меня война, – вспоминает ветеран.

Для Михаила Сырокваши самым трудным стало его боевое крещение.

– Если бы мы этот мост не разрушили и допустили немцев к переправе, они бы разрушили наши тыловые части, – рассказал старый солдат. – Командир роты нам приказал: «Костьми лечь, но не пропустить немцев!» А в нашей роте к тому времени вместо ста солдат оставалось 46. За двое суток из 46 человек осталось 12. Большая часть солдат полегла в первые сутки, когда хлеба сгорели и нам пришлось ползать по открытой местности. Помочь раненым никто не мог, потому что санинструктор погиб в первый же день. Командир роты по цепочке передал, чтобы мы собирали оружие и гранаты у погибших и распределились так, чтобы не дать немцам понять, что наши силы уже очень невелики.

Награждать оставшихся после боя солдат приехали командир дивизии с адъютантом. За этот бой Михаил Сырокваша получил медаль «За отвагу».

– Я тогда носил 46-48 размер, а форму мне выдали чуть ли не 54 размера. Комдив был под два метра ростом, а я шкет, и когда он вручал награды, обернулся к адъютанту и говорит: «Младшему сержанту и медаль-то некуда прицепить». Потом нас всех сфотографировали вместе с боевыми товарищами и комдивом и это фото отправили моим родителям, – вспоминает солдат.

На вопрос, что для него, молодого парня, было самым трудным на фронте, ветеран отвечает:

– На фронте каждый день был трудным, там легких прогулок не бывает. Полегче стало после того, как мы взяли Кенигсберг, потому что немцы стали уже не такие агрессивные, чаще сдавались в плен. Трудно ли стрелять в человека? Когда стоишь перед лицом смерти, об этом не думаешь, тут все на опережение: либо тебя убьют, либо ты убьешь. Ведь наши и немецкие окопы были на расстоянии не более двухсот метров – на бросок гранаты. Тут, брат, раскроешь коробочку – и нет тебя. Только ночью было поспокойней, потому что темно.

– Страшно ли было, я в бою не понимал. Но, увидев эту фотографию, ужаснулся: да не может человек выжить в таких обстоятельствах. Когда встречаюсь со школьниками, они меня всегда спрашивают, страшно ли было. Я им обычно отвечаю, что, видимо, природой заложена в человеке программа в таких ситуациях страх отключать, потому что запаникуешь – точно не выживешь. В бою действуешь, как робот, как во сне, видишь: взрыв – чья-то рука или нога с обмоткой полетели, но это даже эмоций никаких не вызывает. Эмоции приходят потом, когда опасность уже миновала.

Тяжелых ранений Михаилу Сырокваше удалось избежать, но кисть руки минными осколками все же изуродовало – до сих пор пуговицу застегнуть не может. Со своими боевыми товарищами он прошел Белоруссию, Прибалтику и дошел до Восточной Пруссии, где и застала его победа.

– Вот сейчас иногда появляются воспоминания о том, что русские солдаты на территории врага в отместку за все, что немцы творили в России, грабили и обижали местное население. Но, когда мы вошли в Восточную Пруссию, командование отдало приказ: «Никакого мародерства». И я вам точно говорю: в нашей дивизии мародерства не было. Немцы при наступлении Советской армии эвакуировали свое население из Восточной Пруссии. Но тех, кто остался, мы даже подкармливали из своих полевых кухонь. Еще на меня большое впечатление произвели их поселения типа наших хуторов, которые уже тогда были благоустроены по высшему классу.

После победы молодых солдат, которые еще не отслужили свой срок, посадили в вагоны и отправили на Дальний Восток.

– Мы могли только гадать, зачем нам дали саперный и танковый полки. Оказалось, через этот перевал даже козьих троп не было, а мы 300 километров прошли там целой армией. Тогда и поняли, зачем нужен был саперный полк: они подрывали скалы, где было необходимо. Много танков упало в пропасть. Страшное это зрелище: тросы толщиной с руку лопались, и танки падали, только ствол крутился. Перейдя перевал, мы вышли в тыл Квантунской армии, откуда нас никто не ждал. Эта война для меня была недолгой, вскоре японцы подписали соглашение о капитуляции.

– Я люблю встречаться с детьми, рассказывать им о войне. Однажды даже в исправительную колонию ездил, с заключенными встречался. Мне потом начальник колонии сказал: «У нас еще ни одного мероприятия не было, чтобы муха пролетела – и все слышно».

На вопрос, в чем, по его мнению, заключается счастье, ветеран отвечает:

– Счастье – это когда у тебя есть большая цель и когда ты к ней идешь и видишь, как все сопутствует тебе на пути к этой цели. Счастье даже не в самой цели, а в движении к ней. Я еще когда в учебном батальоне был, решил для себя всегда во всем быть первым. Стремился к успеху во всем, и мне кажется, мне это удавалось.

Галина ГАЕВА ,http://respublika11.ru

Фото Дмитрия НАПАЛКОВА,